Допустим, мать и сын. Сначала мать: старшая дочь в многодетной семье, ответственная, собранная, дисциплинированная, всегда готовая помочь и помогает. Жизненный путь почти идеален: школа с серебряной медалью, попутно - занятия спортом, кандидат в мастера, легкая атлетика, институт с красным дипломом, аспирантура и тут немного притормаживает. Встречает человека. Человек трудится на соседней кафедре, он немного старше, очень умный, авторитетный, может многому научить и в профессиональном плане тоже.
Впервые в жизни теряет голову, прежние отношения с молодыми людьми были мимолетными, простыми, нисколько не меняли хода событий и сердцебиения. А тут - совершенно иное, настоящая страсть, уходит сон и приходит тревога и другие мороки. Через год беременеет. Сообщает человеку с соседней кафедры. Он не женат, и ничто не мешает как бы. Оказывается, мешает. Трагический разрыв, она бросает аспирантуру, любимую работу, устраивается в первое попавшееся место - технологом на завод. Ругается с рабочими. Осваивает новый лексикон. Через несколько месяцев оформляет декрет. Живет в комнате, снимает. С семьей общается мало. Друзей не привечает тоже, потому что позор же, позор. Рождается мальчик, очень слабенький, очень болезненный. У него не все порядке с желудочно-кишечным трактом и каждые полгода надо ложиться в больницу на бужирование - механическое расширение пищевода. Вдобавок постоянно ушные-горловые, апофеозом - особо злостный бронхит и подозрения на астму. Как-то живут, таскает его по типу матери кенгуренка - все время с собой. Никаких, разумеется, мужчин рядом. Проходит время.
Теперь сын: никто не требует от него ни хорошей учебы, ни примерного поведения, ни есть с хлебом, ни читать классиков детской литературы. От него хотят лишь одного - был бы здоровым. С трудом заканчивает девять классов. Основное нездоровье уже позади, и вырос вроде бы в юношу с плечами и сорок первым размером ноги. Мать относит его документы в техникум. Он вяло посещает занятия. Выдавливает прыщи. Прижигает материными духами "Alien". В группе много девочек. Они не знают его, как задохлика с освобождением от физкультуры. Он увлекается сначала одной, потом другой. В результате через три семестра приходит с одной девочкой, Оксаночкой, к матери. Оксаночка беременная, - говорит. Мама немного нагибается над своими же коленями, мама сидит в гостиной свежеотремонтированной квартиры, приобретенной два года назад - ипотеку выплачивать еще страшно сказать сколько. Работает менеджером в крупной компании, продает и закупает станки. Ее ценят за конкретные знания и железную хватку. Недавно вернулась из Италии, служебная командировка. Пару раз встречалась с коллегами по работе, пыталась влюбиться. Не получилось отчего-то. Смотрит на Оксаночку - не красавица, нос картошкой, глазки посажены близко, волосы негустые и какие-то пегие. Оксаночка плачет, это так мило, по-девичьи. Молодые занимают хорошую комнату с балконом. Оксаночка бросает учебу. Хочет посвятить себя семье. Родители Оксаночки живут в деревне Воскресенка. Они приезжают редко, привозят яйца и куриц. Появляется на свет мальчик.
Опять мать: прекрасный мальчик, чудесный малыш, он совсем не похож на ее сына, не похож и на Оксаночку, и слава Богу. Мальчик напоминает странным образом Константина Симонова, хоть это и звучит немного странно. Сын и Оксаночка переглядываются, смеются, они не помнят, как выглядит Константин Симонов, и вряд ли знают, кто это вообще. Ах, "жди меня и я вернусь"? Понятно... Оксаночка мягко говорит свекрови, что им тесно в одной комнате с младенцем. Может быть, мы займем еще и гостиную? Все-таки воздуха больше. Мать пожимает плечами. Гостиная переходит в Оксаночкины владения. Посреди комнаты стоит большойь мешок с сахаром, рядом - лук и чеснок. Как-то сын за ужином задает вопрос: мама, а почему ты никогда не претендовала на долю от квартиры своих родителей? Почему все поделили без тебя? Да как-то так, отвечает удивленно мать. Надо это исправить, советует сын, выпускник техникума, и немедленно! Оксаночка снова ждет ребенка, сама понимаешь, как мы тут все. Оксаночка поводит пухлой рукой, доносится аромат "Alien", флакон почти пуст.
Оксаночка перестает пускать свекровь в свои две комнаты. Когда выходит на кухню, закрывается на замок - вызвали слесаря, вмонтировали в дверь, ничего особенного. Сын если что и говорит, так только спрашивает, не наладила ли она квартирного вопроса. Деньги вынимает из ее кошелька абсолютно не таясь: Оксаночке надо питаться, ты что. Одним вечером она обнаруживает в коридоре собранную детскую кроватку и какие-то коляски, стульчики, манежики. Все новое. Откуда, откуда, - только и спрашивает блудного сына, Оксаночкиного мужа. Вы же не работаете никто. А что ты думаешь, отвечает сын, я разыскал отца. У меня есть отец. И мы теперь общаемся. Он рад внукам, не то, что ты.
Плачет, но недолго. Снимает квартиру. Таскает сама узлы и пакеты. Оксаночка подпирает тяжелым животом журнальный столик, пьет молоко, богатое кальцием. Зеркало оставьте, командует она, поди зеркало нам, молодым, нужнее. Зачем вам в полный рост? Только расстраиваться... И Оксаночка смеется. Кладет руку на живот. Там бьет ножками новый младенец.
Он окажется девочкой. Назовут Ксения. Что за имя, скажет она по телефону сыну, не видела уже давно, а новую внучку - никогда. Что за имя, Ксения - всем чужая. Тебе-то какая разница, ответит спокойно сын, назвали и назвали. Когда можно к вам зайти, спросит она. Ты знаешь, ответит спокойно сын, я тебе позже скажу. Не хочу, чтобы ты случайно с моим отцом встретилась. Он у нас часто бывает, с семьей. Жена его - отличная тетка, Оксаночка с ней дружит. Так что я позвоню.
Не позвонит.
Сидит одна, в кресле, поджав ноги, думает, где допустила ошибку. Всем чужая.
